Расписание движения транспорта в Бресте Афиша Бреста
 

 

 
18
апр 2013

Подземный город ведет в историю. И в Тересполь?

 

Ранее мною была высказана мысль о возможном наличии средневековых еще ходов от храмов и между ними. Ведь известно, что ядро старого Бреста, которое перестало быть визуальным из-за посаженной на него российской Брестской крепости, было образовано, в том числе, и 21 храмом. Это то самое святое, ради чего, собственно говоря, и «огород городили» – чтобы охранять в городе.

Поэтому (цитируя доктора урбанистики и архитектуры Ирину Лавровскую) название «агрогородок» изначально лишено смысла. Что там охранять, обгородивши? Правление колхоза, кооператива? Так то ж не храм. Не хранилище культуры какое-то. И не замок, откуда спасать «покрыёмо» было что. Поэтому подземных ходов, кроме канализации, там точно нет.

А вот в агрогородке Вистычи они есть. Сим возвращаю вас к приведенной в прошлой публикации истории вскрытия такого хода. Благодаря профессору физики и асу краеведения Анатолию Антоновичу Гладыщуку, мы можем видеть этот вскрытый ход. 

Конечно, есть он вопреки агрогородку. Нашли ход, прокладывая газовую трубу, – и тут же засыпали. 

Такое у нас отношение к истории. И вот уже легла рука на рычаг бульдозера… А у отделов культуры местной власти, при маленьких бюджетах, поубавилась лишняя головная боль: и на какие деньги это реставрировать?  

Примерно таковы были мои размышления по пути к Пинску, куда давно собирался.

 

Пинск

 

В кафедральном Мариинском костеле мне показали подземную часть, из которой возможны какие-либо ответвления. Довелось увидеть и крипту предстоятеля католической церкви в Беларуси Казимира Свёнтэка. Говорят, сидел он как раз «на Бригитках», в пересыльной тюрьме Брестской крепости, в интересующий меня предвоенный период. «Слышали про возможность ходов тут, но досконально не занимались этим. Есть люди, которые больше знают», – сказал один из «айцов»-монахов и представил меня сотрудникам Музея белорусского Полесья в бывшем иезуитском коллегиуме. 

В музее не стали скрывать: давние слухи о ходах вовсе и не слухи. Назвали умершего два года тому назад краеведа Алексея Дубровского и его книгу “Палігон”. Оказывается, весь центр города был закольцован подземными ходами именно от храма к храму. И даже “до войны часть из них использовалась в туристических целях”.

От коллегиума ход выводил за теперешнее многофункциональное здание метрах в ста по направлению от реки; теперь арочный выход замурован и визуализируется лишь как перепад плоскости в три ступеньки.

«Но наибольший интерес представляли, до их засыпки, ходы в оборонительном замке князей Вишневецких, – сказала одна из сотрудниц. – Остались от замка только фундаменты. Там они и открылись, при строительстве студенческой деревни». 

Воспользовался платной услугой – и вот план замка, найденный подвижником Дубровским в Брестском архиве, ход в разрезе. 

Размер хода 2 метра 10 см в высоту на 90 см в ширину. Фотографии ходов, сделанные В. Ильенковым еще черно-белым фотоаппаратом, с трудом кладутся на газетную полосу. Но факт остается фактом. Ход в замке Вишневецких.

Из фонда Музея белорусского Полесья. 

Процитирую здесь еще одно место из книги Дубровского, которая тем более уникальна, что вышла тиражом всего в 20 экземпляров. 

“…по улице Кирова …стоит костел Кароля Баромеуша –   одно из самых монументальных, хоть и небольших зданий города. (…) От него идет подземный ход под улицей Кирова к бывшему замку князей Вишневецких». 

Отрывок из книги А.Дубровского “Палігон”. 

Не опущу тут и услышанной в Пинске версии о 12-километровом подземном ходе из замка на северо-восток в Городище к бенедиктинскому монастырю. 

К месту и ко времени будет еще вспомнить, что князья Вишневецкие были не одиноки в желании ходить, где пожелается, без обозрения иными лицами. На украинском телевидении теперь тематизируются подземные ходы Киева и старых замков Львовщины. В частности, называются Олеский замок (владельцы Януш Вишневецкий, позже Вацлав Живуцкий) и Подгорецкий замок Вацлава Живуцкого, а также ходы Киево-Печерской лавры, которые якобы даже проходили под Днепром.

 

Прошедшие под Бугом

 

Вот и прозвучало слово-пароль, коротенький предлог “под”. Я воду уважаю, люблю, но и боюсь. Есть инстинкт самосохранения, и он подсказывает: как только ты в какой-то дыре опускаешься ниже определенного уровня – ты в опасности. Но стоп, вроде бы оправдываюсь… 

После Пинска упомяну два свидетельства, которые лежат в моем загашнике 15 месяцев и полтора года соответственно. 

Одна подуставшая от трудной жизни, скажем так, женщина рассказала, что в очень далекие детские годы «подруга Катька, разом до школы ходылы, тэпэр на пэнсыі» попросту «прынэсла ромашок з поля за Бугэм», пройдя туда по тоннелю, – за что «была йейе маты, шоб бульш нэ ходыла». Вторая моя собеседница, противоположный тип по характеру, поведала о счастливой прогулке с будущим мужем под Бугом, под аккомпанемент булькающей над головой воды и падающих капель конденсата. Уж этой адреналиновой и иных качеств королеве привирать вовсе ни к чему было – попробуйте свой пик счастья обгадить черным. Тяжко психологически, согласитесь. Тем более, что адреналин зашкалил, и вернулись с полдороги.

 

Геосканирование крепости

 

Вернемся на берег Буга. Река выглядит довольно внушительно, но это обманчивое впечатление. Получилось посмотреть на одну из старых крепостных схем с рельефом дна – и сто пятьдесят лет тому назад Буг на перекатах не был глубже полутора метров. И это при том, что теперь стрежень проходит в другом месте – ведь после раздела Польши по протоколу Молотова-Риббентропа, который имел в виду демаркацию границы по Западному Бугу, «товарищи», чтобы не терять Пограничный остров, за ночь направили реку по обводному каналу, для чего, по некоторым свидетельствам, наполовину засыпали главное русло. Обмелевший Буг, соответственно, «обозвали» каналом, и стал он на этом отрезке внутренней водной артерией. Но не будем углубляться в это событие. Для нас главное иное. Разве инженерно так уж безнадежным выглядит решение погрузить в такую реку глухой каменный или железный короб с выгнутыми выходами? 

Думаю, на этом месте многие читатели заволновались о границе, которая «на замке или не на замке?». 

Отвечу вопросом на вопрос. А где тут написано, что предлагается ее как-то подорвать либо упразднить? Не было написано, правильно. А имеется в виду следующее: если таковое инженерное сооружение в Брестской крепости на самом деле есть, следует попросту переоборудовать его в духе современности под государственный пункт пересечения границы. Под землей, да еще и под водой – это, по-моему, вообще волшебная какая-то фантастика! Что плохого, если у нас будет единственный в мире такой под…земноводный переход? Главное, чтобы не подпольный. 

Подконтрольность не предполагает режимность. Правда, пока на территории крепости нет ни того, ни другого. «Минеры» уже наковыряли на валах Кобринского укрепления каких-то черепков. Открыли несколько старых глубоченных колодцев. Два из них опознали на своей карте реставраторы – на документе фигурирует 1856 год. Назначение: забор питьевой воды в бетонированные резервуары для резерва на случай осады. А те, что рядом, – не обозначены на карте, неизвестного назначения. Может, вентиляционные, каковые имеются в Пинске в ходах Вишневецких, один на каждые 4 метра? 

Так вот, глядя на эту приватную активность, не понимаю: почему государство слабосильнее «минеров»? 

Прозвучало же осенью на семинаре по ревитализации Брестской крепости – аппарат для геосканирования стоит 25 тысяч евро. Возможна аренда. Изыскать аппарат, при его помощи найти вероятные подземные коммуникации, определить участки для восстановления – и за дело. 

Этим делом был бы не запрет или тотальный контроль. Это удел слабых. Чтобы избежать возможных исторических потерь, важно перестать мыслить концлагерно-запретительно. К примеру, активистам-землекопам вполне можно было бы предложить поработать волонтерами под командой археологов, как это делается в цивилизованных странах. После настоящих армейских минеров, ибо на крепостной территории не исключены следы боеприпасов. 

Вся эта возможная деятельность, на мой взгляд, хорошо ложится в проект «Брест-2019», – если в нем Брест на первом плане, разумеется.

 

Ходы замуровали еще поляки?

 

Некоторые «спецы», откликнувшиеся на мои прежние публикации, утверждали о невозможности третьего горизонта под нынешней церковью. Уж позвольте усомниться. Буквально неделю тому назад инженер-строитель Сергей Александрович Литвинко озвучил с точностью до деталей версию, услышанную мною в режиме «для служебного пользования» лет 30 назад. Нынешняя Свято-Николаевская церковь строилась несколько не там, где стоит теперь. Выкладывали стены выше окон – и по ним шли трещины. Стены разбирали ниже окон, перекладывали – все повторялось. Решили уж было, что не будет на Цитадели церкви, а потом… просто передвинули основание кладки немного в сторону. И завершили под свод, без трещин. Значит, были ниже или плывуны, или пустоты, полагает историк-любитель, с коим мы готовы сотрудничать дальше. 

Действительно, есть ли возможности убрать нечто глубоко из-под земли, если территория всей крепости в границах обвалования 4 квадратных километра? Это какой нужен объём земляных работ! Не проще ли, имея схемы нулевого цикла снесенных зданий, приспособить его для новых функций? Или хотя бы учесть его при возведении, как могло получиться при строительстве церкви. 

Начиналась моя подземная «серия» воспоминаниями Татьяны Николаевны Лазебы о том, что ей на этот счет рассказал ее любознательный дедушка. А теперь послушаем созвучные тезисы внука не менее досточтимого деда, изложенные на одном из сайтов. Не называю пока имени человека. Разговор с ним представляет особый интерес, и ему стоит посвятить отдельную публикацию. Но и он, целиком доверяя своему серьёзному и заслуженному предку, свидетельствует: тот говорил об обширных подземных ходах под крепостью как о чем-то не вызывающем сомнения.

«От любого крепостного укрепления можно было добраться до другого под землёй». Это значит: если крепость изначально была единым целым, то почему мы сейчас должны рассматривать ее разорванно? Тересполь принадлежал к Брестской крепости. Там есть пороховой погреб (подобные можете увидеть у нас около желдорбольницы и в Ковалево напротив рынка “Старый город”). За Тересполем есть форты Кобыляны и Корощин. 

Если мы теперь читаем, что рысь из польской части Беловежской пущи очутилась в нашей, то это значит лишь, что в природе наши искусственные границы не имеют силы, и что она стремится к тому, чтобы целое оставалось таковым. По этой причине особенно ценным и стоящим изучения следует считать упоминание внука: дед якобы видел, как поляки после разгрома армии Тухачевского в 20-е годы занимались здесь инвентаризацией и наведением порядка на территории и «тщательно замуровывали ходы, поскольку не знали, какого они предназначения и куда ведут». 

Замурование ходов поляками проясняет, почему в 1941 году защитники крепости не смогли из нее выйти. Кроме того, эти ходы вряд ли минировались во время последней войны. Но предупреждаю: авантюризм здесь недопустим и опасен хотя бы потому, что в подземельях наверняка скопились газы, тот же взрывоопасный метан. Считаю, что изысканиями должно заниматься государство в условиях гласности, для общей пользы.

 

На десерт – со дна погуще

Как видим, в такой интерпретации крепостные ходы берут верх над монастырскими. Не думаю, что следует спешить с выводами – пока что это только из области предположений и теоретизирования. 

Минувшим летом ходы нашли в Полоцке и Мстиславле. В последнем «мястэчке» я работал полтора года после своего иняза. Концентрация храмов на малой территории древнего городка просто поражает. И найденный ход, о котором, вспоминаю, еще тогда поговаривали, – он такой величины, что по нему может проскакать всадник. 

Неужели все эти находки свалят под гриф «никому не надо»? Считаю, с этим «не надо» – надо что-то делать. 

Евгений Беласин.