 |
 |
«Я по-прежнему верю в чудеса»: Евгений Князев о театре, кино, мистике и Атлантиде
Вечером 6 марта в Брестском академическом театре драмы выступил народный артист России, лауреат государственной премии РФ, мастер художественного слова, ректор Театрального института имени Бориса Щукина Евгений Князев. В сопровождении симфонического оркестра БАТД под руководством Александра Сосновского артист прочитал повесть Пушкина «Метель» под оркестровую сюиту Георгия Свиридова. После концерта Евгений Владимирович дал интервью TOMIN.BY.
- Проект «Метель» у вас – не единственный, который пользуется огромной популярностью у зрителей. Расскажите, пожалуйста, о других ваших работах.
- У нас с Людмилой Чурсиной есть программа «Супруги Каренины». Из всего романа Льва Толстого мы взяли только линию Анны и Алексея Александровича Карениных. Она получилась грустная, нелицеприятная для Анны Карениной, когда все вышло наружу. Алексей Александрович обладает высоким духом нравственности, а она в меньшей степени. Профессия актерская призвана сеять добро, а если вспоминать Гоголя, то с театром можно сказать миру много добра.
Сейчас я делаю программу «Борис Годунов» Пушкина. Она тоже пользуется большим успехом, потому что там такие мысли произносятся. Крамольные мысли, я бы сказал. В этом произведении звучат фразы: «Живая власть народу ненавистна», «Они любить умеют только мертвых». Это произносится в этом произведении, поэтому я его и читаю.
- Кто помогает вам подбирать темы для новых проектов и программ?
- Все подбираю сам.
- Вы любите классическую литературу, а что скажите о современной?
- Я могу назвать ряд российских писателей, которых можно читать, все это есть. И дай Бог, чтобы эти писатели в дальнейшем стали классиками, и чтобы их литература тоже осталась. Но человек жив памятью, и об этом не надо забывать. Посмотрите, как пишет Пушкин или Лермонтов! Я недавно перечитывал роман «Герой нашего времени» Лермонтова – это такой высокий язык, до которого очень трудно добраться. Кто-то может сказать: хороший ты мужик, но не Тургенев. А другой тебе скажет: ну разве можно Тургенева сравнить с Львом Толстым – они совершенно по-разному писали. А уж Пушкин! Я читаю его «Пиковую даму» и недоумеваю: как можно было на 30 страницах прописать все характеры и все биографии рассказать, даже какого-то маленького гусара.
- В кино сейчас почему так редко снимаетесь?
- Нет пока таких сценариев, которые бы мне нравились. Есть какие-то фильмы, в которых я снялся, они выйдут. Сейчас получил два предложения от режиссеров. Но нет у меня пока такого, чтобы я все захотел бросить и уйти в кино.
- Какую роль считаете самой сильной?
- Так я не могу сказать.
- А главная роль в кинофильме «Вольф Мессинг»?
- Понимаете, роль Мессинга дала мне большую степень популярности, но она тоже одна из ролей. Одно время меня звали Германом Арефьевым, который из «Дома с лилиями». Потом были другие имена в зависимости от ролей. На долгое время я остался Мессингом. А до этого я был Гришей Плоткиным из «Пятого ангела». Каждая роль приносила свою популярность. Но роль Мессинга попала в большее количество сердец и запомнилась. Этот фильм давно не показывали, а его еще помнят. Я благодарен и режиссеру, и автору сценария, и судьбе за то, что мне досталась такая роль.
- Но в «Мессинге» столько мистики.
- В мистике ведь нет ничего страшного. Мистика – это что-то неожиданное и необычное. Вот скажите: было ли что-то мистическое в произведении «Метель» Пушкина, которую я сегодня читал? Что заставило гусарского полковника Бурмина в метель ехать, хотя все его отговаривали от этой поездки? Наверное, мистика. Потому что его судьба была предопределена: жениться на этой Маше. Ведь окажись он там, когда она любила Владимира Николаевича, никакого романа у них не было бы. Есть в этом мистика? Есть. Но мы же не хотим это признать, но она есть. Или возьмем песню: «Другой бы улицей пошел, тебя не встретил, не нашел» - мистика ли это, когда ты стоишь на берегу и выбираешь, каким путем пойти, этим или тем. А главный успех в жизни заключается в чем? Понять, чем ты в жизни должен заниматься и делать это - в этом секрет успеха.
Народный артист России Евгений Князев.
- А как вы поняли, что именно актерское мастерство – это ваше дело?
- Я постучался сначала в одну дверь, потом в другую, постучался в третью, и в эту дверь меня взяли и пустили.
- Но не сразу же. Вы сильно расстроились?
- Расстроился, но стал заниматься. Учился в Горном институте и не оставлял театр. Но любить театр – это не значит прославиться. Понимаете, работа в театре – это очень тяжелая вещь. При одинаковых условиях, получая одни и те же знания от педагогов и одно и тоже образование, только кто-то востребован... Ты будешь выходить на сцену и мучиться от того, что у тебя не будет получаться, а другим будут восторгаться. Где эта правда и кто виноват, что так получается. Судьба?
Может, ты и добился чего-то, но не идет у тебя этот путь. И кого клясть: судьбу или того, у которого все складно получается?
А актерский труд - он адский. Я сейчас должен сесть в поезд и уехать. Завтра буду мучиться, что опаздываю на репетицию. А после завтра у меня премьера спектакля. Перед этим спектаклем мы заранее планировали поездку в Брест. Поэтому я давно этот день забил и сказал, что уеду. Мои там сидят и репетируют без меня, а у меня главная роль.
- Кроме работы в театре, вы еще и ректор Театрального института имени Бориса Щукина. Как все успеваете?
- Все просто, если составить график. Я не могу из него выбиваться. Важно, чтобы у тебя была команда, с которой ты работаешь, и чтобы ты ей доверял. Поэтому мы многое успеваем делать. Министр культуры Владимир Мединский был у нас недавно в институте. Он сказал, что увидел первую школу, которая уникальна по атмосфере, по порядку, по количеству выпущенных и обучающихся необыкновенных учеников. Но из 30 выпускников, вы понимаете, первыми становятся 4-5, и все – вот такая жестокая у нас профессия.
- И как, будучи еще студентом, можно понять: станешь ты востребованным актером или нет?
- Во время учебы нужно попытаться себя воспитывать и делать из себя личность. Все делается трудом. Когда ты поймешь, что начинаешь развиваться? Только в знаниях. Когда ты сопоставишь Толстого, Достоевского, Чехова, когда у тебя это все наберётся, тогда в твоей голове сработают, может быть, шарики, и тогда ты индивидуально посмотришь на что-то другое. Наша главная задача – чтобы наши дети были индивидуальны.
- Расскажите о себе: что любите, чем увлекаетесь сейчас?
- От того, что мало свободного времени, то и увлечений у меня мало.
- Значит ли это, что в театр вы не ходите?
- Как не хожу? - возмущается собеседник. - Я очень даже люблю ходить в театр. Конечно, не все подряд смотрю, а выбираю лучшие постановки. К примеру, посмотрел прекрасный спектакль в театре Маяковского - «Русский романс». Замечательный и необыкновенный спектакль «Сон в летнюю ночь» идет в мастерской Фоменко. Он произвел на меня очень высокое и сильное впечатление. Я смотрел эти спектакли и говорил себе: «О, театр жив!»
- В чудеса вы верите?
- Я по-прежнему верю в чудеса.
- А чего ждете от судьбы еще?
- Знаете, мы все время хотим познать: для чего мы пришли сюда и что хотим сказать этой работой, для чего выходим на сцену. Но когда не получается с кем-то договориться, ты делаешь одно, а человек тебя совершенно по-другому воспринимает – это такая мука! Мне бы очень хотелось - если откровенно, об этом я мечтаю -, чтобы мир, наша планета Земля, еще существовала. Потому что так близко наши политики готовят ее развал, что становится страшно. Такое накопление ядерного потенциала. И так ужасно ведут себя политики всех стран. Земля может обидеться на нас за то мучение, которое мы ей доставляем. И тогда произойдет то, что произошло с Атлантидой, а этого я очень не хочу. Потому что это такая радость быть живым, ощущать и ходить по миру.
И как мы только умудряемся сами себя уничтожать, ни с того ни с сего ссориться и делать неприятности, пакости и какие-то гадкие вещи. Зачем? Зачем? Нам дана возможность пожить. Но не будет равноправия, не будет, поэтому и зависть будет всегда. Поэтому рассыпем мы этот сундук со всеми несчастьями, и вряд ли мы их соберем. Вовремя это все нужно собирать.
- Но вы же по жизни оптимист.
- Я все это совершенно оптимистически говорю. Поэтому и говорю вам, что я в это верю. Я стараюсь по возможности не осуждать людей и не хамить им. Стараюсь жить обособленно своей семьей, но и это трудно дается. Потому что дети считают, что совсем не обязательно нас слушать, потому что мы уже пожили. Вспомните Вертинского, он говорит, что мы доживаем до какого-то периода, когда у нас есть ощущение того, что мы понимаем какую-то истину. Но как только мы до этого додумываемся, нас уже несут на кладбище. А за нами уже идут другие, и ты должен улыбаться и говорить этим, которые идут за тобой: «Все хорошо. Все у вас будет хорошо. Вот у вас все получится. Только вы делайте так, чтобы у вас все получилось. Все прекрасно».
Вот и я так считаю, что все у нас в жизни прекрасно.
